За чем до 20 февраля 1988 года люди шли на площадь перед театром оперы и балета имени Спендиарова в Ереване? Люди шли за удовольствием: детки нежились в колясках или катались на велосипедах, старики играли в нарды и (или) шахматы, молодые встречались под памятниками двум нашим великим и шли себе дальше.
С 20 февраля 1988 года площадь получила название "Свобода" и зажила жизнью, в которой почти не осталось места велосипедам для детей, нардам для стариков и свиданиям для влюбленных. 20 февраля 1988 года на этой площади в Ереване состоялся первый в истории Советской Армении несанкционированный митинг.
Власти пребывали в смятении – видел своими глазами. Перед служебным входом в театр со стороны проспекта Маштоца переминались с ноги на ногу обескураженные первый секретарь ереванского горкома партии Левон Саакян, начальник милиции города Карлос Казарян, заведующий отделом пропаганды ЦК Анатолий Мкртчян и, как говорится, группа товарищей – думали, что предпринять и ничего придумать не смогли.
А что на площади? А там, в двух шагах от партийного и милицейского руководства, уже вовсе не группа, а несколько тысяч ереванцев выражали недовольство по поводу состояния озера Севан, экологической опасности Мецаморской АЭС, химического комбината "Наирит" и загрязненности воздуха в Ереване.
Казалось – забота о чистом воздухе и здоровом питании, как вдруг совсем из другой оперы: "Карабах – историческая территория Армении!". И все бы ничего, если бы на следующих митингах таких плакатов не становилось все больше и больше. И это бы власть могла проглотить, однако и людей на площади становилось все больше.
Из пометок, оставшихся в блокноте 80-х годов: "Участников – тридцать тысяч. С каждым днем цифра удваивается. 22 февраля: говорят уже о ста тысячах. Об экологии почти не говорят" (больше народу площадь собирала лишь в 1963 году, когда Тигран Петросян боролся за звание чемпиона мира по шахматам и стал им).
Кто "зажигал" и владел умами в 1988-м? Из того же блокнота: Игорь Мурадян – экономист, Сильва Капутикян – поэт, Зорий Балаян – журналист, позже присоединились Рафаэль Казарян – ученый, Сос Саркисян – артист. Высокий авторитет в обществе и профессиональный уровень лидеров движения подчеркивать надо? Комментарии к перепаду интеллектуальных высот, по сравнению с вождями толпы 2018 года, требуется?
Взгляд изнутри. Что общего между первой карабахской и нынешней войной?>>
Итак, сказав свое, площадь потребовала к микрофону руководителей Армении, а затем и всего СССР. Явились, как миленькие. Вначале Демирчян, затем сменивший его Сурен Арутюнян, а дальше и вовсе член Политбюро ЦК КПСС Владимир Долгих. Демирчян был честен и признался – чего не могу, того не могу. Арутюнян высказался в жанре "ни то, ни се". Долгих завел разговор о придуманном Горбачевым "новом мышлении", но его и вовсе не захотели слушать, Сильве Капутикян пришлось вмешаться и попросить проявить уважение к человеку из Москвы.
Ереванские демонстрации проходили мирно, но обретали пугающий размах. Из воспоминаний члена Комитета "Карабах" Рафаэля Казаряна: "Знаете, весь народ восстал. Нельзя сказать, что мы их подняли, это народ нас поднял. Мы просто оказались на гребне волны… Люди шли пешком по тридцать-сорок километров, чтобы принять участие в митинге, а на площади собирались сотни тысяч человек – это нечто невероятное! Однажды жуткая толпа народу собралась около оперного театра, несколько сот тысяч".
Самый сильный аргумент в пользу высокой бытовой культуры и миролюбия восставших: "Смотрите сколько народу, а ведь ни одного помятого цветочка, ни одного окурка на асфальте!" - говорили ереванцы гостям столицы. Насчет окурков не уверен, но по части цветочков – чистая правда.
Ашот Манучарян – школьный учитель, впоследствии ставший членом Комитета "Карабах", описывает Театральную площадь как магнитное поле, которое притягивало всех:
"Атмосфера – вот что привлекало… Когда я говорю, что обстановка была фантастическая, я имею в виду, что она была похожа на ту, которая возникает на площади Святого Петра, когда Папа Римский обращается с проповедью к народу, к собравшимся там истинно верующим людям, и на обстановку после проповеди Папы. У нас было что-то похожее. Любовь к ближним. Атмосфера всеобщей теплоты. Если кому-то становится плохо, вся площадь старается ему помочь. Сквозь толпу пробираются врачи, появляются крепкие мужчины, сцепляют руки наподобие носилок. Кто-то передает лекарство, кто-то приносит воду".
Вода – отдельная песня. Когда оперная площадь стала мала, и народные массы выплеснулись на улицы под стены жилых домов, из окон и балконов на веревочках стали спускать бутылочки с водой – жажда свободы не отменяла желание выпить стакан воды.
Доблесть, гордость, стыд: о чем стоит вспомнить ко дню рождения Монте Мелконяна>>
Из установок главного редактора газеты "Известия" Лаптева собственному корреспонденту в Армении: "Воздержитесь от собственных оценок и комментариев. Проявляйте объективный и точный подход к материалам с учетом возможных последствий. Держитесь спокойно. Ваша задача: все, что видите, сообщайте, мы понимаем, как вам тяжело, и мы – с вами".
"Все, что видите, сообщайте" стало основанием обвинить журналистов московских газет в разведывательно-подрывной деятельности против своей страны. Практически всем корреспондентам московских газет и Центрального телевидения потребовалась кардиологическая помощь, но это уже детали.
