Самвел Гаспарян вот уже 20 лет передвигается с помощью инвалидной коляски. После трагического инцидента, перевернувшего его жизнь, он начал вдруг заниматься обработкой дерева. Теперь он и его работы известны далеко за пределами родного села Маргаовит в Армении.
"Что бы заставило меня, оказавшись в инвалидной коляске, денно и нощно строить собственную церковь?" — спрашиваю я себя, разглядывая метровую скульптуру церкви на шкафу.
Село Маргаовит за всю историю своего существования сменило немало названий. Одно из них — Амзачиман — я часто слышала в детстве. Моя бабушка ругала нас с братом, когда мы бегали играть в другой двор, сетуя: "Вы зачем так далеко ушли, дошли до самого Амзачимана".
Деревня на самом деле расположена далеко и от столицы, и от райцентра Лорийской области — Ванадзора. Но, по-моему, ее считали далекой и неприступной за то, что окружена она не другими селениями, а горами. Детишки с детства играют в прятки на горах Маргаовита, а один голландец по имени Джерард, которого местные армяне, конечно же, называют Гехардом, настолько влюбился в эти горы, что несколько лет назад построил на одной из вершин дом и решил там поселиться — вдали от суеты и людей.
Так вот, именно в этом селе нас познакомили с местным любимчиком — Самвелом Гаспаряном. Самвел в молодости из-за болезни и неудачной операции лишился ног и оказался в инвалидной коляске. Арпине, девушка, на которой он был женат всего лишь несколько месяцев до печального инцидента, не оставила его, родила ему двоих детей, и до сих пор муж и жена живут душа в душу.
"Да что во всей деревне, во всем мире не найдешь такой невестки, — гордо говорит мама Самвела, — знаете, а мы с мужем волновались, что они были любовниками до свадьбы. Но вот как вышло — лишь любовь сохранила их семью и помогла преодолеть все трудности".
Не поймите превратно: в понятии старшего поколения Маргаовита "любовники" — это влюбленные, которые разок-другой встречались до свадьбы. Чаще всего в селах жених с невестой знакомились именно в день бракосочетания. А Самвел с Арпине полюбили друг друга задолго до венца.
"Мой муж столько домов построил-перестроил в России. А наш этот дом так и остался недостроенным. Он на смертном одре меня успокаивал, мол, Само подрастет, построит", — горько вздыхает мать Самвела.
Несколько лет назад о Самвеле узнала одна организация, работающая с диаспорой. Оценив детально обработанную церковь, представители организации предложили Самвелу сотрудничать. Теперь он сооружает деревянные паззлы в виде Арарата и граната, и таким образом зарабатывает себе на жизнь.
Самвел говорит мало, лишь кратко отвечает на мои вопросы. Занимались ли вы обрабатыванием дерева до операции? Нет. Сколько лет понадобилось на строение церкви — шесть. Хватает ли на жизнь денег от продажи ваших поделок? Да, хватает.
Зато мать о сыне поговорить любит. Рассказывают, что во всей деревне не осталось ни одного испорченного зонтика — все оказались у них в подвале, превращенном в мастерскую.
"У Самвела не было никаких инструментов, а ему позарез нужно было сделать узоры на церкви. Он все время спешил ее окончить. Вот и выпросил у всех соседей испорченные зонты и ими орудовал все шесть лет", — рассказала она.
В конце нашего визита спрашиваю у Самвела, почему двери церкви закрыты.
— Местный священник не позволил их открыть, так как на них нарисован крест, — отвечает Самвел.
— Может тогда, еще одну такую церковь построите?— спрашиваю я.
Замечаю, как мать и жена с опаской смотрят на Самвела: видимо эту тему поднимали дома не раз.
— Такую же — больше никогда в жизни, — ответил он.
