Рубен Гюльмисарян, Sputnik.
После первого шока 7 декабря 1988 года человечество стало действовать. Все участвовали в естественном соответствии с собственными моральными категориями и шкалой ценностей: планета Земля слала соболезнования и всю возможную помощь, соседняя республика – поздравления и пожелания повторения удара стихии. Слезы Рыжкова я видел сам, говорят, что прослезился и Горбачев, чему не верится – это чудовище должно быть лишено подобных эмоций.
7 декабря исполнилось 29 лет со дня катастрофы, каждый отмечает ее по-своему: кто-то молится, кто-то молчит…
Но землетрясение, которому через год пойдет четвертый десяток лет, еще не стало частью истории. Спустя 29 лет, в 2017 году, мы читаем в прессе вот такие, например, сообщения: "правительство Армении предоставит 258 домов пострадавшим во время Спитакского землетрясения 1988 года".
Это, если вдуматься в то, что ты читаешь, не хочется читать. У нормального человека эта строчка в потоке новостной информации должна вызвать отторжение. Даже вдумываться не надо – через 29 лет после катастрофы правительство страны еще только собирается предоставить дома двум с половиной сотням с лишним семей, пострадавших от стихии. И на тридцатилетнюю годовщину нам напишут то же самое, и так же предложат этому возрадоваться. И на сороковую, наверное, и на полувековую тоже.
Спитакское землетрясение 1988 года — лонгрид>>
Поправьте меня, если я ошибаюсь, но вот это положение вещей – то, что до сих пор эти районы живут под непроходящим клеймом "зона бедствия" — самый большой позор всех властей Армении, и бывших, и нынешних. Всех правительств, которые были, и еще бог знает скольких, которые будут. Иные страны за такой срок выбивались из непроглядной нищеты в мировые лидеры.
Но нет, до "зоны бедствия" руки не доходили – вот только не надо сейчас говорить о тяжелом экономическом положении страны. Тяжелое экономическое положение не оправдание тем, кто должен был за тридцать лет сделать так, чтобы "зона бедствия" осталась уроком истории, а не продолжала оставаться зоной бедствия.
Нет же, они были заняты другими делами – невзирая на тяжелое экономическое положение страны, все эти чиновники, за редким исключением, стали, очень деликатно выражаясь, богатыми людьми, а некоторые даже продолжают выдвигать собственные драгоценные кандидатуры на любых мало-мальски значимых выборах. Ну и что с того, что за большинство из них голосует лишь ближайшая их родня, может, и не вся даже. Дело в том, что они считают для себя возможным напоминать о собственных кандидатурах.
Пусть они поедут в Гюмри, например, посмотрят в глаза людям, до которых им дела нет вот уже тридцать лет. Туда, где беден каждый второй, где без работы – каждый третий. Это, подчеркну, официальная статистика, между прочим.
Не поедут ведь. Не потому, что – совесть, а потому, что – не до них. Не до тех, кто до сих пор обретается в вагончиках и полуразрушенных зданиях, без крыш, без окон. Кто живет в просто страшных социально-экономических условиях, кто не уехал из страны только потому, что не имеет денег на билет в один конец.
Неизвестно, сколько из обещанных 258 домов в этом году дойдет по назначению. А даже если все… Посмотрите в те сотни глаз, которые вы собираетесь осчастливить домами в будущем году, спустя тридцать лет после катастрофы. Тем, кто записан в очередь на 2023 год, наконец.
Кровь Фиделя для Армении: как кубинский доктор спасал армян>>
Посмотрите в глаза тем, кто десятилетиями живет в холодных сырых вагончиках и домиках, и поэтому у них родились и выросли дети, которые серьезно больны. Эти дети, в частности, не могут служить в армии, не в состоянии работать – даже если было бы, где им работать.
Не поедут ведь, и не посмотрят.
А погибшим в том декабре – вечная память.
