И, казалось бы, у них мало общего, но сложилось так, что дата смерти и артистическое призвание — далеко не единственные параллели у Высоцкого и Енгибарова. Они восхищались талантами друг друга и не скрывали этого. И даже другие находили эти сходства.
Например, преподаватель истории цирка и эстрады, кандидат искусствоведения Евгений Чернов почувствовал близость и схожесть Енгибарова и Высоцкого с первого раза, как только их увидел.
"Это Пьеро и Арлекин, которые находились в контрасте, но имели единую цель. Как плюс и минус – разные, но цель одна – дать заряд. Уверен,что из них получилась бы прекрасная клоунская пара", — говорил Чернов.
Примерно о том же Высоцкому и говорит в своей книге вдова Высоцкого Марина Влади.
"Он тоже своего рода поэт. Заставляет людей смеяться и плакать публику – и детей и взрослых. Этот удивительный атлет на арене творит чудеса. И если тебе удается на несколько секунд сделать "крокодила" на одной лапе, то он без видимого усилия может больше минуты оставаться в таком положении".
Из той же книги Влади "Владимир или прерванный полет" мы узнаем, как глубоко переживал Высоцкий утрату Енгибарова, и какой шок испытал, услышав весть о его смерти.
"Однажды тебе звонят, и я вижу, как у тебя чернеет лицо. Ты кладешь трубку и начинаешь рыдать, как мальчишка, взахлеб. Я обнимаю тебя, ты кричишь:
— Енгибаров умер! Сегодня утром на улице Горького ему стало плохо с сердцем, и никто не помог — думали, что пьяный!
Ты начинаешь рыдать с новой силой.
— Он умер, как собака, прямо на тротуаре!".
Семь фактов из жизни Владимира Высоцкого>>
В итоге появилось знаменитое стихотворение Высоцкого "Енгибарову от зрителей" — его посвящение великому миму.
Шут был вор: он воровал минуты —
Грустные минуты, тут и там, —
Грим, парик, другие атрибуты
Этот шут дарил другим шутам.
В светлом цирке между номерами
Незаметно, тихо, налегке
Появлялся клоун между нами
Иногда в дурацком колпаке.
Зритель наш шутами избалован —
Жаждет смеха он, тряхнув мошной,
И кричит: "Да разве это клоун!
Если клоун — должен быть смешной!"
Вот и мы… Пока мы вслух ворчали:
"Вышел на арену, так смеши!" —
Он у нас тем временем печали
Вынимал тихонько из души.
Мы опять в сомненье — век двадцатый:
Цирк у нас, конечно, мировой, —
Клоун, правда, слишком мрачноватый —
Невеселый клоун, не живой.
Ну а он, как будто в воду канув,
Вдруг при свете, нагло, в две руки
Крал тоску из внутренних карманов
Наших душ, одетых в пиджаки.
Мы потом смеялись обалдело,
Хлопали, ладони раздробя.
Он смешного ничего не делал —
Горе наше брал он на себя.
….
Сгинул, канул он — как ветер сдунул!
Или это шутка чудака?..
Только я колпак ему — придумал, —
Этот клоун был без колпака (с сокращениями).
