Лайнер колумбийской авиакомпании Aviansa, совершавший рейс 052 из Медельины в Нью-Йорк, разбился, не долетев до Международного аэропорта Кеннеди. Первым пилотом "Боинга —707" был Лауреано Кавьедес, вторым — Маурицио Клотц.
Как это произошло? На подлете к аэропорту внезапно отказал один двигатель. Через несколько секунд заглох второй. "Покажите мне полосу!" — закричал пилот, отчаянно надеясь на то, что он уже достаточно близок к аэропорту, чтобы как-нибудь спланировать на посадочную полосу. Между тем, до аэропорта оставалось еще двадцать пять километров и "Боинг-707" рухнул на землю.
Никаких технических неполадок эксперты не обнаружили, пилоты не были пьяны, под действием наркотиков не находились. Тогда что? Все очень просто: у "Боинга —707" закончилось горючее.
… "Кабина современного самолета спроектирована таким образом, чтобы управление находилось в руках обоих пилотов, и при идеальном раскладе один контролирует другого или они следят друг за другом. Уже давно не вызывает сомнения: два пилота, совместно управляющие самолетом, обеспечивают безопасность полета намного лучше, чем один, который управляет самолетом, в то время как другой просто сидит рядом на тот случай, если его напарник утратит дееспособность". Так считает Эрд Уинер, многие годы занимавший должность главного инженера по безопасности компании "Боинг", и он знает, что говорит.
Теперь из книги Малькольма Гладуэлла "Гении и аутсайдеры".
"В коммерческих авиакомпаниях капитаны экипажа и вторые пилоты делят летные обязанности пополам. Но, как свидетельствует история, гораздо чаще катастрофы происходят тогда, когда "капитан" — на первых ролях. Казалось бы, это утверждение нелепо, ведь командиром корабля почти всегда становится пилот с большим опытом".
Вот тут-то мы и назовем одну из главных причин, по которой часто падают самолеты и нередко слетают правительства. Это, когда второе по значимости и занимаемому положению лицо не решается сказать первому правду, хотя и знает — молчание, сглаживание информации может обернуться смертельной опасностью. Но, все равно, молчат и сглаживают.
Вот расшифровка записи "черного ящика" самолета, выполнявшего злополучный рейс 052 из Медельины в Нью-Йорк.
Капитан: Полоса, где она? Я ее не вижу. Не вижу.
Они выпускают шасси. Капитан приказывает второму пилоту Клотцу запросить новый маршрут. Проходит десять секунд — ничего не происходит.
Еще семнадцать секунд, в течение которых оба пилота обмениваются техническими инструкциями.
Капитан: Не понимаю, что случилось с полосой. Я ее не вижу.
Клотц: И я не вижу.
Диспетчер дает указание выполнить разворот влево.
Капитан: Сообщи, что у нас аварийная ситуация.
Клотц (обращаясь к диспетчеру): Подтверждаю, курс сто восемьдесят, мы попробуем еще раз, кстати, у нас заканчивается горючее.
Фраза "…кстати, у нас заканчивается горючее" в терминологии обеспечения безопасности полетов лишена всякого смысла — на подлете к конечной цели у всех самолетов топливо так или иначе заканчивается. Это, как справедливо замечает Гладуэлл, все равно, что сказать в ресторане: "Да, еще кофе, пожалуйста, и, кстати, я подавился куриной косточкой". Насколько серьезно официант воспримет такое заявление? Вот и диспетчер, с которым говорил Клотц, позднее подтвердит: "Я счел эту фразу ничего не значащей".
То, как говорил второй пилот Клотц, в лингвистике называют смягчающим приемом, под которым понимают попытки сгладить значение произносимого. К нему прибегают, когда проявляют вежливость, испытывают стыд или смущение, либо выражают почтение к вышестоящим лицам. В летной практике такое часто приводит к катастрофе, в политической жизни — тоже.
Во все советские времена от Ленина-Сталина и до Горбачева, а дальше — до наших дней, первому лицу, если он не знает, что и как делается в стране, вторые лица чаще всего докладывают в стилистике "смягчающего режима". Так приятно и тем, кто рапортует, и тому, кто рапорт принимает. Неприятности, переходящие в катастрофу, случаются потом.
Что сделали в авиации, после того как осознали опасность смягчающих приемов? Теперь каждая крупная авиакомпания обучает своих пилотов по стандартизированной процедуре, позволяющей открыто выражать свои опасения в случае кризисных ситуаций. То есть, не мямлить что-то неопределенное, а говорить четко и определенно.
Например, так: "Капитан, меня беспокоит…", "Капитан, мне не нравится…". Если же капитан не реагирует на замечания, то — "Капитан, я считаю ситуацию опасной". Если и это замечание игнорируется, то второй пилот вправе взять на себя управление судном.
Замените "капитан" на "премьер-министр" или просто "министр" и все встанет на свои места.
Эксперты в области авиации установили: благодаря борьбе со смягчающими приемами в речи авиакатастроф стало меньше.
Эксперты в области политики ничего такого пока не говорят.
