Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ – для Sputnik Армения
В экспертных кругах и в России, и в странах Запада, и на всем постсоветском пространстве широко распространено мнение, что массовые акции протеста на территории бывшего СССР, как правило, зарифмованы, с геополитической "перезагрузкой". В качестве наиболее веских доказательств приводятся Грузия и Украина.
Никола Пашиняна официально выдвинут в премьеры>>
В Грузии времен Саакашвили власти, переоценив уровень кооперации с НАТО и Евросоюзом, взялись за "разморозку" конфликтов в Южной Осетии и Абхазии. Что в итоге привело к "пятидневной войне", потери территории и разрыву дипотношений с Москвой.
Еще более ярким примером представляется Украина. В ходе "второго майдана" и после него была сделана ставка на решительный разрыв с Россией, в результате чего возник не просто кризис в двусторонних отношениях между Москвой и Киевом, но и самая масштабная конфронтация в Европе после завершения холодной войны.
Но насколько обосновано рассмотрение в этом контексте событий в Армении? Достаточно ли оснований предугадывать повторение грузино-украинского сценария на том основании, что среди организаторов апрельских массовых акций в Ереване были критики "односторонней" (пророссийской) внешней политики страны под руководством Саргсяна? И стоит ли нам в ближайшей перспективе ожидать серьезной геополитической "смены вех" в Закавказье?
Россия-Армения: системное союзничество, а не личный проект
Говоря о "жарком апреле" 2018 года, следует особо отметить, что позиция официальной Москвы была крайне сдержанной. В формате статьи нет необходимости цитировать заявления высокопоставленных представителей России. Заметим лишь, что лейтмотивом в них было рассмотрение перемен в Армении как внутреннего дела этой страны. Но от сложных вопросов, обозначенных выше, все равно не уйти.
Пашинян призвал к бойкоту внеочередных парламентских выборов, если власть РПА сохранится>>
Отношения между союзниками — это, как правило, не дипломатия тостов и здравиц, а поиск оптимального интереса, зачастую сложный и полный коллизий и противоречий.
Начнем с того, что российско-армянское стратегическое союзничество — это не частный проект того или иного политика. Оно началось еще в первые постсоветские годы, и Серж Саргсян продолжил тот курс, который до него заложили его предшественники Левон Тер-Петросян и Роберт Кочарян. Какими бы ни были личные отношения всех трех лидеров Армении (а они были, как минимум, непростыми), этот курс оставался неизменным. Притом, что определенные трения возникали всегда.
Сегодня, после отставки Саргсяна, лидер протестов Никол Пашинян на своей пресс-конференции для иностранных журналистов заявил, что отношения между нашими странами "очень и очень важны", и "нет никаких сомнений, что Россия и Армения дружественные, братские страны. Но это не означает, что в наших отношениях нет проблем".
Премьер-министр Армении не может избираться на улице — Карапетян>>
Опять-таки, не в апреле 2018 года эти трения обозначились. Ереван и Москва по-разному смотрят и смотрели на отношения России с Турцией и Азербайджаном, особенно на такой их аспект, как военно-техническое сотрудничество.
Тот же Саргсян в свое время не раз публично критиковал ОДКБ за недостаточное внимание к карабахской проблематике и неготовность союзников дать четкий ответ на инциденты не на "линии соприкосновения", а вдоль международно признанной армяно-азербайджанской границы. Роберт Кочарян в ходе своих визитов обсуждал с Владимиром Путиным проблемы ксенофобских проявлений в отношении своих соотечественников в России, и из этого также никто не делал особого секрета.
Очень активно в армянском обществе дискутируется вопрос об эффективности российского крупного бизнеса в Армении, а также о выгодах от членства в ЕАЭС. Было бы хорошо, если бы эти вопросы были деполитизированы и поставлены в практическую плоскость. Но перед этим надо признать наличие самой проблемы. И неважно кто, Пашинян или новый и.о. премьера Карен Карапетян рано или поздно обратятся к этим вопросам.
Лидер ереванских протестов уже заявил о том, что основная цель армянской стороны не критиковать эти проблемы, а "решать их путем диалога". Неплохая стартовая позиция.
Впрочем, благостной картины создаваться не должно. Склонность к популизму и опьянение быстрой победой над оппонентом — сложные вызовы, с которыми трудно справляться любому политику. Особенно тогда, когда высшая власть так близка.
Врио министра спорта Армении отказался исполнять свои обязанности и пошел митинговать>>
Но как бы то ни было, сегодня говорить о радикальном пересмотре армянской внешнеполитической традиции не приходится, что, естественно, не означает того, что Москва должна убаюкивать себя словами про "нерушимость отношений" и не предпринимать активных действий по укреплению своих позиций в союзной стране.
Массовые протесты: перезагрузка необязательна
Особо хочется сказать о постсоветских массовых протестах в целом и армянском случае в частности. Когда мы справедливо указываем на укрепление натовского влияния в Грузии при Саакашвили и на Украине при Порошенко, то нередко упускаем, что все это возникло не на пустом месте.
И еще за четыре года до "революции роз" президент Эдуард Шеварднадзе обещал "постучаться в двери НАТО", а в 2002 году его спецназ готовился под руководством американских кураторов по программе "Обучи и оснасти". Потом их навыки будут апробированы уже при Саакашвили. Но основа для геополитического разворота была создана задолго до Мишико.
Разве не Украина при Леониде Кучме (вместе с Грузией) была среди организаторов ГУАМ, альтернативы СНГ и интеграционным проектам под эгидой РФ? Не Порошенко, а Кучма написал книгу "Украина – не Россия", а обещание вступить в НАТО Киев получил в апреле 2008 года на саммите в Бухаресте, когда президентом был Виктор Ющенко. Мы уже не говорим про споры вокруг косы Тузла, продажу оружия Грузии (что даже стало причиной парламентского расследования на Украине), Боржомскую декларацию и попытки выстраивания активной прозападной оси Тбилиси – Киев. Все это было до "второго майдана" и во многом предопределило украинский дрейф в сторону НАТО и ЕС.
В Абхазии власти дважды сменялись в результате массовых выступлений (Александр Анкваб в 2014 году досрочно и без новых выборов покинул президентский пост). Протестные действия были важным элементом югоосетинской кампании 2011 года. В Кыргызстане две революции не спасли американскую авиабазу.
"Я был не прав": Серж Саргсян обратился к народу Армении в последний раз как премьер>>
Таким образом, идентифицировать каждый массовый протест с антироссийскими настроениями было бы неверно. Тем более, в Армении традиция протестов имеет глубокие корни. Интересная деталь. В 2008 году Серж Саргсян был президентом Армении, а против него выступал, в том числе и как организатор массовых протестов, Левон Тер-Петросян (первый президент республики). Но если Саргсян был сдержан в оценках "пятидневной войны", то Тер-Петросян публично заявил о России, спасшей осетинский народ от геноцида.
В закавказской политике очень часто нет прямой связи между протестными выступлениями и отношением к России, все намного более сложно. Так и в Ереване ветераны карабахского конфликта были как среди власти, так и среди оппозиции. И основной водораздел во внутриполитической ситуации проходит отнюдь не по линии Запад – Россия.
В отношениях наших стран нет "конца истории", она продолжается. И ее содержательная сторона будет во многом зависеть от качества работы российских и армянских политиков.
