https://am.sputniknews.ru/20220629/neskuchnaya-klassika-sati-spivakovoy-pochemu-ey-slozhno-govorit-o-segodnyashney-armenii-44424697.html
"Нескучная классика" Сати Спиваковой: почему ей сложно говорить о сегодняшней Армении
"Нескучная классика" Сати Спиваковой: почему ей сложно говорить о сегодняшней Армении
Sputnik Армения
Актриса, телеведущая Сати Спивакова в эфире Sputnik Армения рассказала о релизе своей книги на армянском языке, поделилась мнением о роли искусства и... 29.06.2022, Sputnik Армения
2022-06-29T20:09+0400
2022-06-29T20:09+0400
2022-06-29T21:40+0400
сати спивакова
армения
новости армения
культура
музыка
https://cdn.am.sputniknews.ru/img/07e6/06/1c/44342784_0:22:1600:922_1920x0_80_0_0_5e7c1ca062dca580efc9148f1b659cf2.jpg
В книге, как и в программе, которую ведет Спивакова на телеканале "Культура", представители сферы искусства обсуждают классику, делятся историями из своей жизни и творчества. Среди гостей программы были такие именитые артисты, как Майя Плисецкая, Родион Щедрин, Алла Демидова, Фанни Ардан, Валентин Гафт, Андрей Кончаловский и многие другие. Сегодня нам выпала возможность поговорить и с самой Сати Спиваковой. Беседовал Карен Аветисян.— У нас есть прекрасный повод для беседы: ваша книга "Нескучная классика" вышла в свет и на армянском языке.— Очень оригинально перевели название, потому что "нескучное" на армянском "Ոչ ձանձրալի դասական" звучало бы тяжеловесно, а так перевели "Իրական դասական" (дословно "настоящая классика" – ред.)— А классика тоже ведь бывает скучной?— Все зависит от того, как она подается, и кто ее исполняет. Если это не очень глубокий или не очень талантливый музыкант, который не может эту классику оживить и наполнить жизнью, красками, она может быть и скучной.— А для вас есть "скучноватые" композиторы?— Есть, на мой вкус, вторичные. Говорят, Сальери был выдающимся и, в свое время, даже более известным, чем Моцарт. Его на Западе сейчас много исполняют, но для меня это, например, вторичная музыка.— Как бы Вы определили понятие "классика"?— То, что проверено временем и оказывается сильнее времени. То, что со временем приобретает новый смысл, обретает значимость и не устаревает. Тенденция - будь то в искусстве, технологиях или быту, может потерять актуальность.— Но понятие времени ведь тоже относительно. Нельзя говорить о каком-то конкретном отрезке, после которого что-то по определению становится классикой.— На мой взгляд, если книга, памятник, роман, произведение архитектуры или что бы то ни было спустя 20 лет продолжает вызывать интерес - становится классикой.— Книга вышла в 20-ом году, верно?— Я ее давно готовила и, как говорят, не было бы счастья да несчастье помогло. Был коронавирус [пандемия], мы с супругом оказались в заточении в квартире в Москве, и я поняла, что у меня лежат бесконечные расшифровки и есть редактор Елена Шубина. Я решила отобрать только те интервью, в которых беседовала один на один. Книга лежала “разобранная”, и надо было написать предисловие в виде эссе.Я заставила себя делать минимум три главы в день. Закончена она была весной 20-го года, а вышла в октябре, когда я все-таки заболела коронавирусом. Это было психологически тяжелый период: шла война в Арцахе, я сидела дома одна, супруг был на гастролях. Именно тогда мне и принесли первый экземпляр. И тогда же в беседе с моим другом Рубеном Ишханяном решили, что сразу переведем книгу на армянский.— С кем бы Вы могли побеседовать, но так и не успели, и о чем сильно жалеете сейчас?— Удивитесь, но я не успела побеседовать с человеком, которого очень близко знала, с которым очень дружила — с Мстиславом Ростроповичем (всемирно известный виолончелист – ред.) Так получилось, что ни с ним, ни с Галиной Вишневской (оперная дива, жена Ростроповича – ред.) не успела.Я мечтала сделать программу с Геннадием Рождественским. Наверное, не получилось по некоторым личным обстоятельствам, хотя я думала, что эти самые “личные обстоятельства” можно оставить за пределами студии. Но… не получилось.Дело в том, что первой супругой Владимира Спивакова (всемирно известный дирижер, супруг Сати Спиваковой – ред.) была пианистка Виктория Постникова, которая в свое время ушла от него к Геннадию Рождественскому (музыкант, первый дирижер из СССР, работавший в Европе – ред.)Она - потрясающая пианистка, ну а Геннадий Николаевич был потрясающим дирижером и большим интеллектуалом. Мне было очень жаль, что личные обстоятельства даже спустя столько лет сыграли свою роль. Хотя я уверена, что все житейское проходит, и остается личность, остается талант.Наверное, еще есть много людей, таких как Азнавур (всемирно известный французский шансонье армянского происхождения - ред.), к примеру, которого я тоже не смогла "заполучить" для программы.— В вашем послесловии есть фрагмент, где вы рассуждаете о финале "Прощальной симфонии" Гайдна, о свече, которая гаснет под скрипичную музыку "последней надежды". Вы считаете, что искусство должно обязательно оставлять надежду, или же безысходность имеет такое же право на существование?— Хороший вопрос, но сложный. Dum spiro spero - пока живу - надеюсь. Функция искусства — нести надежду. Мы сталкиваемся с таким количеством безысходности, когда, казалось бы, нет никакой надежды. В вдруг она появляется! И, казалось бы, с теми испытаниями, которые выпадают на долю каждого человека и человечества в целом, жить нельзя, но ты просыпаешься и живешь. У меня внутреннее убеждение, что искусство — это единственное, что может нести утешение и надежду, и единственное, что переживет всех нас.— Владимир Теодорович и Вы всегда были рядом с Армений в дни невзгод и трагедий еще до начала эпохи независимости, начиная с землетрясения (Спитакское землетрясение 1988 года – ред.) Какой вам видится нынешняя эпоха?— Мне сложно сегодня об этом говорить, потому что я люблю говорить предметно и о вещах, которые не только чувствую, но и понимаю. В последние годы моя жизнь сложилась так, что мне сложно оценивать эпоху. Я обещаю наверстать упущенное. За последние годы работа обрушилась на меня лавиной и впервые, приезжая в Ереван, я, с одной стороны, чувствую себя как дома, а с другой – будто я приехала в очень дорогое мне место, но как гость. Сейчас есть деловые предпосылки к тому, чтобы бывать в Армении чаще, и если мы встретимся через полгода, я смогу об этом говорить.— Давайте на это надеяться.— Давайте!
Sputnik Армения
media@sputniknews.com
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
2022
Sputnik Армения
media@sputniknews.com
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
Новости
ru_AM
Sputnik Армения
media@sputniknews.com
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
Sputnik Армения
media@sputniknews.com
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
сати спивакова, армения, новости армения, культура, музыка
сати спивакова, армения, новости армения, культура, музыка
"Нескучная классика" Сати Спиваковой: почему ей сложно говорить о сегодняшней Армении
20:09 29.06.2022 (обновлено: 21:40 29.06.2022) Эксклюзив
Актриса, телеведущая Сати Спивакова в эфире Sputnik Армения рассказала о релизе своей книги на армянском языке, поделилась мнением о роли искусства и отношением к нынешней Армении.
В книге, как и в программе, которую ведет Спивакова на телеканале "Культура", представители сферы искусства обсуждают классику, делятся историями из своей жизни и творчества. Среди гостей программы были такие именитые артисты, как Майя Плисецкая, Родион Щедрин, Алла Демидова, Фанни Ардан, Валентин Гафт, Андрей Кончаловский и многие другие. Сегодня нам выпала возможность поговорить и с самой Сати Спиваковой. Беседовал Карен Аветисян.
— У нас есть прекрасный повод для беседы: ваша книга "Нескучная классика" вышла в свет и на армянском языке.
— Очень оригинально перевели название, потому что "нескучное" на армянском "Ոչ ձանձրալի դասական" звучало бы тяжеловесно, а так перевели "Իրական դասական" (дословно "настоящая классика" – ред.)
— А классика тоже ведь бывает скучной?
— Все зависит от того, как она подается, и кто ее исполняет. Если это не очень глубокий или не очень талантливый музыкант, который не может эту классику оживить и наполнить жизнью, красками, она может быть и скучной.
— А для вас есть "скучноватые" композиторы?
— Есть, на мой вкус, вторичные. Говорят, Сальери был выдающимся и, в свое время, даже более известным, чем Моцарт. Его на Западе сейчас много исполняют, но для меня это, например, вторичная музыка.
— Как бы Вы определили понятие "классика"?
— То, что проверено временем и оказывается сильнее времени. То, что со временем приобретает новый смысл, обретает значимость и не устаревает. Тенденция - будь то в искусстве, технологиях или быту, может потерять актуальность.
— Но понятие времени ведь тоже относительно. Нельзя говорить о каком-то конкретном отрезке, после которого что-то по определению становится классикой.
— На мой взгляд, если книга, памятник, роман, произведение архитектуры или что бы то ни было спустя 20 лет продолжает вызывать интерес - становится классикой.
— Книга вышла в 20-ом году, верно?
— Я ее давно готовила и, как говорят, не было бы счастья да несчастье помогло. Был коронавирус [пандемия], мы с супругом оказались в заточении в квартире в Москве, и я поняла, что у меня лежат бесконечные расшифровки и есть редактор Елена Шубина. Я решила отобрать только те интервью, в которых беседовала один на один. Книга лежала “разобранная”, и надо было написать предисловие в виде эссе.
Я заставила себя делать минимум три главы в день. Закончена она была весной 20-го года, а вышла в октябре, когда я все-таки заболела коронавирусом. Это было психологически тяжелый период: шла война в Арцахе, я сидела дома одна, супруг был на гастролях. Именно тогда мне и принесли первый экземпляр. И тогда же в беседе с моим другом Рубеном Ишханяном решили, что сразу переведем книгу на армянский.
— С кем бы Вы могли побеседовать, но так и не успели, и о чем сильно жалеете сейчас?
— Удивитесь, но я не успела побеседовать с человеком, которого очень близко знала, с которым очень дружила — с Мстиславом Ростроповичем (всемирно известный виолончелист – ред.) Так получилось, что ни с ним, ни с Галиной Вишневской (оперная дива, жена Ростроповича – ред.) не успела.
Я мечтала сделать программу с Геннадием Рождественским. Наверное, не получилось по некоторым личным обстоятельствам, хотя я думала, что эти самые “личные обстоятельства” можно оставить за пределами студии. Но… не получилось.
Дело в том, что первой супругой Владимира Спивакова (всемирно известный дирижер, супруг Сати Спиваковой – ред.) была пианистка Виктория Постникова, которая в свое время ушла от него к Геннадию Рождественскому (музыкант, первый дирижер из СССР, работавший в Европе – ред.)
Она - потрясающая пианистка, ну а Геннадий Николаевич был потрясающим дирижером и большим интеллектуалом. Мне было очень жаль, что личные обстоятельства даже спустя столько лет сыграли свою роль. Хотя я уверена, что все житейское проходит, и остается личность, остается талант.
Наверное, еще есть много людей, таких как Азнавур (всемирно известный французский шансонье армянского происхождения - ред.), к примеру, которого я тоже не смогла "заполучить" для программы.
— В вашем послесловии есть фрагмент, где вы рассуждаете о финале "Прощальной симфонии" Гайдна, о свече, которая гаснет под скрипичную музыку "последней надежды". Вы считаете, что искусство должно обязательно оставлять надежду, или же безысходность имеет такое же право на существование?
— Хороший вопрос, но сложный. Dum spiro spero - пока живу - надеюсь. Функция искусства — нести надежду. Мы сталкиваемся с таким количеством безысходности, когда, казалось бы, нет никакой надежды. В вдруг она появляется! И, казалось бы, с теми испытаниями, которые выпадают на долю каждого человека и человечества в целом, жить нельзя, но ты просыпаешься и живешь. У меня внутреннее убеждение, что искусство — это единственное, что может нести утешение и надежду, и единственное, что переживет всех нас.
— Владимир Теодорович и Вы всегда были рядом с Армений в дни невзгод и трагедий еще до начала эпохи независимости, начиная с землетрясения (Спитакское землетрясение 1988 года – ред.) Какой вам видится нынешняя эпоха?
— Мне сложно сегодня об этом говорить, потому что я люблю говорить предметно и о вещах, которые не только чувствую, но и понимаю. В последние годы моя жизнь сложилась так, что мне сложно оценивать эпоху. Я обещаю наверстать упущенное. За последние годы работа обрушилась на меня лавиной и впервые, приезжая в Ереван, я, с одной стороны, чувствую себя как дома, а с другой – будто я приехала в очень дорогое мне место, но как гость. Сейчас есть деловые предпосылки к тому, чтобы бывать в Армении чаще, и если мы встретимся через полгода, я смогу об этом говорить.
— Давайте на это надеяться.
