С какими рисками сталкиваются военнослужащие в ходе миротворческих операций и что необходимо для предотвращения новой эскалации в Нагорном Карабахе - об этом на примерах из личного опыта в беседе со Sputnik Армения рассказал российский военный эксперт, полковник запаса, кандидат политических наук Андрей Демуренко.
Боснийский опыт
По словам Демуренко, у международных миротворцев в Боснии и Герцеговине было три сектора. В зону его ответственности входила столица и прилегающие окрестности.
— Андрей Владимирович, какие страны входили в состав контингента?
— В нашем интернациональном соединении самая крупная часть была французской. Соответственно, командующий сектором тоже был представителем этой страны. Более того, французский генерал командовал всеми миротворцами в бывшей Югославии. В Сараево от России присутствовали два батальона, и это считалось крупным формированием. В таком количестве были также представлены Украина, Пакистан и Великобритания. От США была рота, а от Бельгии и Голландии - небольшие спецотряды, в которые входили эксперты и разведчики.
— Вы оказались одним из первых в постсоветской российской армии, кто приобрёл опыт участия в международных миротворческих операциях?
— Я стал третьим и последним офицером российской армии в боснийской миротворческой операции. До меня на участке Хорватия – Сербия командующим был наш генерал, которого чиновники ООН сняли за 48 часов до завершения его миссии. Это типичное оскорбление. Потом ещё один полковник служил начальником штаба в другом секторе. Мой случай уникален тем, что я был и остался единственным российским офицером, который закончил американскую академию оперативно-тактического уровня. Есть такая в Канзасе, в форте Ливенворт, как наша Академия имени Фрунзе. Поэтому мне было проще понимать иностранных коллег, и они меня понимали.
Полигон Карабах
Эксперт считает, что уникальность миротворческой операции в Нагорном Карабахе заключается в том, что здесь действия российских военных не носили характер принуждения к миру.
— Россия развернула масштабную миротворческую операцию в Карабахе. С чем её можно сравнить?
— Здесь не пришлось разводить стороны силовым методом. Вспомню интересный случай, связанный с лекцией нашего генерала Журбенко в одном из натовских штабов. Его спросили, что должны делать миротворческие силы в зоне конфликта? Он ответил очень просто. Колонна вводится между враждующими сторонами и первый, третий, пятый, седьмой танк направляют стволы в одну сторону, а второй, четвёртый, шестой и т.д. - в другую в готовности стрелять. Все, конечно, улыбнулись, но не стали спорить: примитивно, но надёжно. Миротворческие силы готовы стрелять в каждую из сторон для того, чтобы заставить их не стрелять. В Карабахе, Слава Богу, нашим военным открывать огонь не пришлось и, надеюсь, не придётся. Кстати, в Приднестровье этого избежать не удалось, а в Осетии и Абхазии известно, чем всё закончилось.
— Что может угрожать таким операциям?
— Типичны провокационные случаи. Стороны могут заставить солдат отвечать огнём. В постконфликтных ситуациях не все могут сразу успокоиться и разжать сомкнутый кулак. С одной стороны, миротворцы должны демонстрировать, что готовы не отступить и настаивать на своей правоте - беречь жизни людей, а с другой - должны оставаться солдатами с оружием, готовыми при необходимости дать жёсткий отпор. В этом смысле в Карабахе довольно ответственная операция, которая может растянуться дольше, чем продекларированные пять лет.
— Можете привести конкретные примеры ответных действий миротворцев?
— В нашем секторе в Сараево действовали не только стандартные КПП, и патрули на улицах, но антиснайперские группы. В них входили специально подобранные люди, которые вели охоту за снайперами каждой из воюющих сторон. Снайперы убивали мирных граждан, как с сербской, так и с боснийской стороны. Это было ужасно, ведь средь бела дня люди падали замертво посреди улицы. Стреляли из глубины помещений, не высовываясь из окон. Для нейтрализации таких стрелков пришлось сформировать спецгруппы из своих снайперов. Придумывались устройства и действия, позволявшие понимать, откуда ведётся огонь и как его предотвратить. Не хочу забегать вперёд, но совершенно очевидно, что это главная опасность.
— Такой сценарий может повториться в Карабахе?
— Вполне возможно, что к этому будут подталкивать внешние недоброжелатели. Тем, кому не выгоден мир, всегда найдут поводы для дестабилизации. В Боснии и за бошняков, и за хорватов, и за сербов воевали подразделения наёмников - за идею. Они, как правило, не контролировались общим командованием. На карабахском контуре тоже не исключено, что появятся силы, которые и сами будут принимать участие в деструктивных действиях и подталкивать к этому других. Например, проводить боевые тренинги, завлекать людей в идеологическую ловушку и не давать им успокоиться. Для предотвращения таких ситуаций у миротворцев накоплен богатый опыт, есть специальные подразделения.
— Какие же методы ими используются?
— Грамотная пропаганда и контрпропаганда. Во время моего участия в миротворческой миссии в каждом штабе действовали спецгруппы, которые занимались работой по недопущению дискредитации миротворцев. Например, проще всего обвинить бойца в мародёрстве, если на его руке пара часов. Если солдату на это не укажет специалист, то он и не подумает, что такой пустяк может серьёзно ударить по репутации всего контингента. А с местными жителями работа идеологического аппарата проводилась в том числе через СМИ. Необходимо было ювелирно, грамотно общаться с населением, которое не знало к кому прислушаться, кому верить. Как принять мысль о мирном сосуществовании с неприятельской стороной семье, где вчера был убит родственник? Была у нас в расположении боснийка из обслуживающего персонала - мама Тифа. Однажды прихожу, спрашиваю, где мама Тифа? А мне отвечают, вон на площади лежит. Снайпер убил с той стороны. Ну, как её семье начинать верить в то, что жизнь будет мирной? Это же рубец на сердце на несколько лет минимум, а то и на всю оставшуюся жизнь.
Миротворчество и армия
По мнению Демуренко, одной из важных задач российских военнослужащих в Карабахе является пресечение попыток дискредитации миротворческой миссии. Иначе мелкие инциденты могут перейти в локальные тактические действия и привести к дестабилизации на всей линии разграничения.
— Российские миротворцы в Карабахе осуществляют свою деятельность в условиях, когда противоборствующие стороны остались при оружии и продолжают нести на позициях боевое дежурство …
— Так бывает при неурегулированной военно-политической ситуации. Детали остаются самым слабым и сложным звеном. Всегда когда стороны делают большой шаг, потом никак не могут сделать дополнительные маленькие шажочки, чтобы достичь рубежа. В Боснии военная стадия конфликта прекратилась, когда силы сторон иссякли. Сербы не могли ни взять Сараево, ни отступить. И тогда власти враждующих сторон организовали пункты сдачи тяжёлого и стрелкового оружия. Собрали, поставили охрану. А потом через полтора года начали всё это потихонечку растаскивать и глаза на это закрывать. Это присуще не военным, а политикам и другим, кто рядом с ними крутится. Но раз не можете сами, то передайте тогда полномочия военным, они смогут довести всё до конца.
— Насколько важно для России присутствие воинского контингента в Нагорном Карабахе?
— Не надо преувеличивать его возможности. По численности это бригада. То есть, говоря по военному, не оперативный, а тактический уровень. В зону ответственности отправили понимаемое количество сил, чтобы остановить войну. Есть такой аргумент, очень важный для любых ВС: даже миротворческие операции, к которым военные относятся несколько скептически, - это тренировка для войск. Застрянет машина на полгода в песках или снегу - не заведётся. Так и армия. Если она ничего не делает, а только снег убирает с плаца и ворота красит, то это не армия. Поэтому всегда нужно быть в форме. Пусть это не настоящая боевая операция и шансов применить свои навыки немного, но миротворчество всё равно военная деятельность, не позволяющая расслабиться. Американцы, к слову, постоянно готовят небоевые или нестандартные операции, через которые прогоняют и учат свой личный состав.
