Стрит-арт на приграничье: как "блоджики" Балаяна рассмешили армянских мальчишек в Берде

Я начал заниматься граффити в 2018 году, когда меня пригласили на стрит-арт-фестиваль для кавказских народов в Берлин. Поначалу я был в панике: до этого я никогда не рисовал крупные работы на стенах. Когда я ходил в художественный класс, учитель даже называл меня по имени армянского миниатюриста Саркиса Пицака, потому что я всегда рисовал очень мелко.

Перед поездкой я спросил у друга-художника, как же мне идти без опыта на большую сцену. Он меня успокоил: "Ты сможешь, там просто масштаб другой, остальное все то же самое". На самом деле так и было, и мои первые рисунки настенные очень классно получились.

У нас в Армении тогда не было даже стрит-арт-красок и маркеров. Некоторые ребята рисовали, но они делали это строительными красками, которые для стрит-арта не очень подходят. Я с собой привез в Ереван тогда материалы какие-то и начал уже тут рисовать везде где попало.

В Тбилиси, например, уже не найдешь здания без тэга или рисунка. В Армению же западные веяния очень медленно входят, потому что у нашего народа мировоззрение традиционное. Не только со стрит-артом так. С одной стороны, это хорошо, потому что никто не портит исторические здания, не занимается вандализмом. Например, я на архитектурных памятниках не рисую — уважаю их создателей, — но некоторые могли бы и рисовать.

С другой стороны, хорошее уличное искусство тоже не развивается, армяне пока с ним не знакомы. Для людей в регионах стрит-арт — это вообще что-то новое.

Например, несколько дней назад во время короткой войны я был в городе Берд документалистом. Ночью я вышел и нарисовал ишачка, чтобы дети утром проснулись и обрадовались. А потом в горах на кузове одной из старых машин нарисовал желтую кошку. Когда мы с друзьями решили подняться в горы и по дороге сделать фото с бронежилетом и каской рядом с этой кошкой, к нам подъехали местные ребята.

Они говорят: "Что вы делаете? Вы город снимаете, посты азербайджанцев"? Мой друг им отвечает: "Нет, мы просто хотели сфотографироваться, это Арег тут кошку рисовал". Я думаю: все, сейчас будет ссора и каша, а они смотрят на меня и спрашивают: "Слушай, а зачем ты две штуки нарисовал? Лучше бы больше рисовал!".

Мы похохотали, я рассказал, что у меня краски закончились, а они даже вызвались мне их где-то достать. Я не ожидал такой реакции от обычных парней, которые далеки от арта, а они оценили и были очень рады.

В Ереване, в отличие от регионов, уже есть на что посмотреть. Например, Yerevan Tropics начал проект Kond Gallery, классное место получилось. Еще из известных артистов есть ребята Artlab. Они делают политические и социальные работы, про войну, про власть. Bohemnots тоже работают в этой тематике — перформансы, акции уличные. 

Еще парень из Молдовы с тэгом BTA много рисовал в Гюмри, Апаране. Несколько девушек основали Visual Gallery, Urban Lab, Urban Fest, пригласили туда художников из Германии.

Вообще, я больше рисую, чем исследую стили других стрит-арт-художников. Для меня самое важное в работе — идея. "Что хочешь сказать?" — главный вопрос для всех художников. Форма сама по себе получается, дело техники и опыта. 

Своих персонажей я рисую уже больше двадцати лет: все мои тетради в институте и в школе были в них. Зову их "блоджики" ("букашки"). Еще давно мой дед меня так называл, у нас так принято. Эти букашки — то светлое и детское, что ты забираешь с собой во взрослую жизнь. А птичка, которая их сопровождает, — наблюдатель, олицетворение осознанности. Когда я их рисую, я самоочищаюсь, возвращаясь в детство. Для меня это как аутотерапия и рефлексия.