Давайте, будем откровенны. Ровно пять лет назад произошло удивительное событие — одну из улиц в Нью-Йорке назвали в честь писателя и журналиста Сергея Довлатова.
Американские СМИ тогда писали, что это первый случай, когда улицу в Нью-Йорке называют в честь российского писателя. Как-то популярный российский публицист и культуролог Александр Архангельский охарактеризовал Довлатова так: "Обычный большой русский писатель".
Согласитесь, любопытное определение – "обычный большой писатель", да еще и русский. И это при том, что отец Довлатова был евреем, а мать – тифлисской армянкой. Весьма символично, что 30 лет назад, в 1990 году, когда Довлатов скончался в доме нью-йоркского района Куинс (именно здесь находится улица, названная в честь писателя), его решили похоронить в армянской части еврейского кладбища.
Дело в том, что сам Довлатов никогда не придавал значения фамилии. Когда-то писатель Виктор Ерофеев взял у него интервью. Позвольте полностью процитировать слова Довлатова: "Знаю, что это кому-то кажется страшным позором, но у меня никогда не было ощущения, что я принадлежу к какой-то национальности. Я не говорю по-армянски. С другой стороны, по-еврейски я тоже не говорю, в еврейской среде не чувствую себя своим, И до последнего времени на беды армян смотрел как на беды в жизни любого другого народа — индийского, китайского... Но вот недавно на одной литературной конференции познакомился с Грантом Матевосяном. Он на меня совсем не похож — он настоящий армянин, с ума сходит от того, что делается у него на родине. Он такой застенчивый, искренний, добрый, абсолютно ангелоподобный человек, что, подружившись с ним, я стал смотреть как бы его глазами. Когда я читаю об армянских событиях, я представляю себе, что сейчас испытывает Матевосян. Вот так, через любовь к нему, у меня появились какие-то армянские чувства".
Состав своей крови Довлатов определял следующим образом: "На треть я еврей, на треть — армянин, и на треть — русский…".
Довлатов не был диссидентом, инакомыслящим, никогда не примыкал к каким-либо идеологическим движениям, не критиковал коммунистический строй, как, например, Александр Солженицын и другие писатели. Он просто показывал жизнь, как она есть. Этого было достаточно, чтобы двери всех издательств были для него закрыты.
Поскольку Довлатова отказывались публиковать (что может быть хуже для писателя?), он уехал в Штаты и обосновался в Нью-Йорке. И сразу же обрел популярность. Стал известным именно в США. Многие известные американские писатели просто завидовали ему.
Курт Воннегут как-то в шутку написал Довлатову: "Дорогой Сергей Довлатов. Я тоже люблю вас, но Вы разбили мое сердце. Я родился в этой стране, бесстрашно служил ей во время войны, но так и не сумел продать ни одного своего рассказа в журнал "Нью-Йоркер". А теперь приезжаете вы и – бах! – Ваш рассказ сразу же печатают".
"Когда-то мы жили в горах": почему армяне обиделись на Довлатова?>>
Довдатов никогда не был ни в Армении, ни в Израиле, но в Нью-Йорке у него в были как друзья-армяне, так и евреи. Одним из них был художник Вагрич Бахчанян. В Армении, наверное, его не очень хорошо знают, хотя пару лет назад в Ереване состоялась его персональная выставка. Произведения Бахчаняна хранятся в Третьяковской галерее в Москве, Музее Гетти в Лос-Анджелесе и других культурных центрах.
Почему они подружились? Потому что, помимо прочего, Довлатова и Бахчаняна объединяло особое чувство юмора. Расскажу один забавный эпизод. Как-то Довлатов сказал Бахчаняну: "У меня есть повесть "Компромисс". Хочу написать продолжение, только названия еще не придумал". В ответ прозвучало: "Так давай озаглавим "Компромиссис".
Позвольте подытожить цитатой из рассказа Довлатова: "Когда-то мы жили в горах. Когда-то мы скакали верхом. А сейчас плещемся в троллейбусных заводях. И спим на ходу. Когда-то мы спускались в погреб. А сейчас бежим в гастроном. Мы предпочли горам — крутые склоны новостроек. Мы обижаем жен и разводим костры на паркете. НО КОГДА-ТО МЫ ЖИЛИ В ГОРАХ!"
