Род Джанполадянов – древний, а некогда был и богатым. В 1918 году им пришлось оставить все, что у них было в Нахичевани, и бежать от армянских погромов в Тифлис. В Грузии, правда, Джанполадяны задержались ненадолго, переехав в Ереван после советизации Армении.
"Мсье пять процентов": как армянин Галуст Гюльбенкян создал одну из жемчужин Лиссабона>>
В Ереване Рипсимэ окончила университет по специальности археолога, со специализацией в востоковедении, а первой серьезной профессиональной работой стали раскопки Кармир-Блура (Красный Холм) – древней крепости Эребуни, там обнаруженной, вместе с огромной массой находок, относящихся к урартской культуре. Здесь и была найдена запись царя Аргишти, с датировкой, установившей отсчет возраста Еревана.
А еще Рипсимэ Микаэловна участвовала в раскопках одной из древних армянских столиц, Двина, и это именно она нашла там византийское стекло, окончательно доказавшее факт существования регулярных и оживленных торговых связей между Арменией и Византией. Но работа на Кармир-Блуре оказалась важнее – не столько даже в научном отношении, сколько в сугубо личном плане.
Дело в том, что на раскопки Кармир-Блура съезжались сильнейшие специалисты из Ленинграда, обычно ведомые неукротимым Иосифом Орбели. Среди них был и Борис Пиотровский, сотрудник Государственного Эрмитажа – он приезжал в Армению с 1930 года, в 1938-ом защитил кандидатскую диссертацию на материале раскопок, а в 1941 Борис и Рипсимэ познакомились.
Поразительная история Гошаванка: права женщин в средневековой Армении и уникальной хачкар>>
Начавшаяся война застала Пиотровского в Армении – в Ленинград он вернулся аккурат к блокаде. Только в 1943 году появилась возможность вывезти сотрудников и тысячи экспонатов Эрмитажа в Ереван – группу возглавил Орбели.
Еще немного, и Пиотровский умер бы от болезней и истощения. Рассказывала потом Рипсимэ Микаэловна – пришлось ученого выхаживать. После того, как Пиотровский встал на ноги, они поженились, а после войны уехали в Ленинград.
Ровно через 20 лет Пиотровский станет директором Государственного Эрмитажа, и будет руководить одним из крупнейших музеев мира больше четверти века, вплоть до самой кончины. Его сменит, практически сразу, сын, Михаил Борисович, родившийся еще в Ереване, кстати.
Трудно ли было Рипсимэ Микаэловне, которая сама – далеко не рядовой ученый, жить как бы в тени такого светила, как Пиотровский? С его бесконечными научными работами, поездками, вечной тревогой за судьбу любимого Эрмитажа? И да, и нет, наверное.
Старый Ереван: возвращение Бориса Пиотровского в родной дом>>
"Их совместная жизнь – удивительный совет для многих и многих поколений, ибо огромные, организационные и общественные интересы Бориса Пиотровского не стали помехой их светлой и во многом поучительной жизни. Археологи, многие ученые-гуманитарии приезжали в Ленинград, считая, что билет у них куплен не до аэропорта или вокзала, а до дома Пиотровских", — свидетельствует, на правах личного знакомства, писатель и философ Рубен Ангаладян.
В этих нескольких словах и заключается мудрость гостеприимства семьи, в отношении к друзьям, знакомым и коллегам ставшей истинно армянской, благодаря такту и душевному теплу Рипсимэ Джанполадян. Культура жизни женщины, появившейся на свет в Первую мировую, выходившую будущего мужа во Вторую, пережившая с ним и с сыном крушение огромной страны и слом эпох, завистников и недоброжелателей, хулу и похвалу.
Эпохи ломаются обязательно, но бывают люди, которых невозможно сломать.
