"С бессарабским духовенством я имел мало соприкосновения. Главой кишиневской епархии был назначен заурядный чиновник духовного ведомства, с которым не о чем было разговаривать, кроме как о жарком климате Бессарабии, да еще незаконной практике, дозволявшей православным монастырям вкушать мясную пищу", — признается в своих "Записках губернатора" князь.
А вот добрые отношения, установившиеся между Урусовым и архиепископом Нерсесом, главой армянского духовенства, были несколько осложнены решением министра внутренних дел и шефом жандармов всей России Вячеслава Плеве, решившим отобрать имущество и капиталы армяно-грегорианской церкви и подчинить их казенному управлению. (Сие указание было сделано в целях борьбы с революционными армянскими организациями).
Министерство прислало в Кишинев подробную инструкцию о порядке приема и сдачи изымаемого церковного добра, а также рекомендацию, согласно которой лица, осуществляющие экспроприацию, должны были быть "совершенно не причастны к армянскому населению по родственным и другим связям".
— Поручение было нелегкое и неприятное,- вспоминает Урусов,- но его надо было выполнить.
Как поступают в таких случаях разумные чиновники, даже если они не просто князья, а еще и губернаторы?
Читаем "Записки" дальше. "Ощупав почву и обдумав предварительно план действий, нашел необходимым прибегнуть к средству, уже испытанному и почти всегда верному, а именно не только не принимать во внимание инструкций министерства, но поступить как раз обратно".
В данном случае это означало следующее. Губернатор пригласил к себе армянина, женатого на армянке и пользовавшегося большим влиянием среди местного духовенства, занимавшего видную должность в местной администрации, и попросил его стать своим посредником. От посредника, которого губернатор не называет, а лишь обозначает буквой "А", выражения доброй воли и открытого подчинения не требовалось, его задача состояла в одном — помочь князю безболезненно для армянского духовенства отобрать все, что было нужно. Само действо губернатор характеризует как "разыграть комедию".
По рассказу Урусова оно происходило следующим образом. "Посредник "А" вместе с чиновником канцелярии губернатора обходил армянские церковные установления, где случайно всегда заставал казначея у открытой кассы. На предъявленное требование сдать кассу и документы казначей отвечал отказом и отходил в сторону. Тогда мои уполномоченные брали денежную кассу, в которой только что был подведен итог.
В книге делалась надпись об отобрании всех поименованных ценностей по Высочайшему повелению, а казначей добавлял свой письменный протест по поводу учиненного насилия и тем самым удостоверял правильность цифр и счет описанных документов. Затем противники прощались и возвращались по домам.
…Вскоре высочайшее повеление было отменено и все имущество благополучно возвращено по принадлежности.
— А с архиепископом Нерсесом мы остались приятелями и впоследствии ни разу не упомянули о том насилии, которое я проявил по отношению к имуществу армянского духовенства, — вспоминает губернатор и князь Сергей Урусов.
